От беды моей пустяковой...
Александр Аркадьевич Галич
(настоящая фамилия Гинзбург)
Дата рождения - 19.10.1918
Дата смерти - 15.12.1977
Алекса́ндр Арка́дьевич Га́лич (настоящая фамилия Ги́нзбург; 19 октября 1918, Екатеринослав — 15 декабря 1977, Париж) — советский поэт, сценарист, драматург, прозаик, автор и исполнитель собственных песен. Член Народно-Трудового Союза российских солидаристов (НТС). «Галич» — литературный псевдоним, составленный из букв собственных фамилии («Г»), имени («Ал») и отчества («ич»). Александр Гинзбург родился 19 октября 1918 года в Екатеринославе (сейчас Днепропетровск) в интеллигентной еврейской семье. Отец — Арон Самойлович Гинзбург, экономист; мать — Фейга (Фанни, Фаина) Борисовна Векслер, работала в консерватории. С конца 1950-х гг. Галич начинает сочинять песни, исполняя их под собственный аккомпанемент на семиструнной гитаре. Отталкиваясь в какой-то мере от романсовой традиции и искусства А. Н. Вертинского, Галич стал одним из самых ярких представителей жанра русской авторской песни (наряду с В. C. Высоцким и Б. Ш. Окуджавой), который вскоре развили барды и который с появлением магнитофонов приобрёл огромную популярность. В этом жанре Галич сформировал своё собственное, особое направление. В дальнейшем его песни становились всё более глубокими и политически острыми, что привело к конфликту с властью. Галичу было запрещено давать публичные концерты. Его не печатали и не позволяли выпустить пластинку. По сути дела, это был запрет на любую профессиональную деятельность и работу. Он выступал со своими песнями по квартирам, на так называемых «домашних концертах», собиравших ему очень небольшие заработки. Его песни распространяли и передавали друг другу в магнитофонных записях, благодаря которым он становился всё более популярен и которые изымались работниками КГБ при обысках.
В июне 1974 года Галич был вынужден эмигрировать. О деталях источники расходятся. По одной версии, он номинально выехал в Норвегию для участия в семинаре по творчеству К. С. Станиславского, но сразу после пересечения границы был лишён советского гражданства. По другой — эмигрировал по т. н. «израильской визе». Существуют версии, что это было тщательно спланированное и заранее подготовленное убийство, причём о том, кто именно убил Галича, они разнятся до противоположности: по одним, Галича убили агенты КГБ, мстившие ему за антисоветскую деятельность; по другим — агенты ЦРУ, боявшиеся, что Галич из-за ностальгии вернётся в СССР и этим подорвёт имидж радио «Свобода» (якобы для переговоров с ним уже выехал агент КГБ). Между тем парижские знакомые Галича (Владимир Максимов, Василий Бетаки) заявляли, что причиной его смерти стал именно несчастный случай.
Александр Галич похоронен 22 декабря 1977 недалеко от Парижа на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа (фр. cimetière communal de Sainte-Geneviève-des-Bois). Год рождения на плите указан ошибочный — 1919
Песни Александра Галича в моём исполнении:
(для прослушивания нажмите на название песни, значок 
или картинку к песне)
Я спросонья вскочил - патлат,
Я проснулся, а сон за мной,
Мне приснилось, что я - атлант,
На плечах моих - шар земной!
И болит у меня спина,
То мороз по спине, то жар,
И с устатку пьяней пьяна,
Я роняю тот самый шар!
И ударившись об Ничто,
Покатился он, как звезда,
Через Млечное решето
В бесконечное Никуда!
И как странен был этот сон,
Что ни дочери, ни жене
Не сказал я о том, что он
Этой ночью приснился мне!
Я и сам отогнал эту боль,
Будто наглухо дверь забил,
И к часам десяти ноль-ноль
Я и вовсе тот сон забыл.
Но в двенадцать ноль-ноль часов
Простучал на одной ноге
На работу майор Чистов,
Что заведует буквой "Ге"!
И открыл он мое досье,
И на чистом листе, педант,
Написал он, что мне во сне
Нынче снилось, что я атлант!..
1966 год
Ты не часто мне снишься, мой Отчий Дом,
Золотой мой, недолгий век.
Но все то, что случится со мной потом, -
Все отсюда берет разбег!
Здесь однажды очнулся я, сын земной,
И в глазах моих свет возник.
Здесь мой первый гром говорил со мной,
И я понял его язык.
Как же странно мне было, мой Отчий Дом,
Когда Некто с пустым лицом
Мне сказал, усмехнувшись, что в доме том
Я не сыном был, а жильцом.
Угловым жильцом, что копит деньгу -
Расплатиться за хлеб и кров.
Он копит деньгу и всегда в долгу,
И не вырвется из долгов!
- А в сыновней верности в мире сем
Клялись многие - и не раз! -
Так сказал мне Некто с пустым лицом
И прищурил свинцовый глаз.
И добавил: - А, впрочем, слукавь, солги -
Может, вымолишь тишь да гладь!..
Но уж если я должен платить долги,
То зачем же при этом лгать?!
И пускай я гроши наскребу с трудом,
И пускай велика цена -
Кредитор мой суровый, мой Отчий Дом,
Я с тобой расплачусь сполна!
Но когда под грохот чужих подков
Грянет свет роковой зари -
Я уйду, свободный от всех долгов,
И назад меня не зови.
Не зови вызволять тебя из огня,
Не зови разделить беду.
Не зови меня! Не зови меня...
Не зови - я и так приду!
Декабрь 1972
Был я глупый тогда и сильный,
Все мечтал я о птице синей,
А нашел ее синий след -
Заработал пятнадцать лет :
Было время - за синий цвет
Получали пятнадцать лет!
Не солдатами - номерами,
Помирали мы, помирали.
От Караганды по Нарым -
Вся земля, как один нарыв!
Воркута, Инта, Магадан!
Кто вам жребий тот нагадал?!
То вас шмон трясет, а то цинга!
И чуть не зэка из ЦК.
Было время - за красный цвет
Добавляли по десять лет!
А когда пошли миром грозы -
Мужики - на фронт, бабы - в слезы!
В желтом мареве горизонт,
А нас из лагеря, да на фронт!
Севастополь, Курск, город Брест...
Нам слепил глаза желтый блеск.
А как желтый блеск стал белеть,
Стали глазоньки столбенеть!
Ох, сгубил ты нас, желтый цвет!
Мы на свет глядим, а света нет!
Покалечены наши жизни!
А, может, дело все в дальтонизме?!
Может, цвету цвет не чета,
А мы не смыслим в том ни черта?!
Так, подчаливай, друг, за столик,
Ты дальтоник, и я дальтоник...
Разберемся ж на склоне лет,
За какой мы погибли цвет!
Старая песня
Бились стрелки часов на слепой стене,
Рвался - к сумеркам - белый свет.
Но, как в старой песне, спина к спине
Мы стояли - и ваших нет!
Мы доподлинно знали - в какие дни
Нам - напасти, а им - почёт.
Ибо, мы - были мы, а они - они,
А другие - так те не в счёт!
И когда нам на головы шквал атак
(То с похмелья, а то спьяна),
Мы опять-таки знали: за что и как,
И прикрыта была спина.
Ну, а здесь, среди пламенной этой тьмы,
Где и тени живут в тени,
Мы порою теряемся: где же мы?
И с какой стороны - они?
И кому подслащённой пилюли срам,
А кому - поминальный звон?
И стоим мы, открытые всем ветрам
С четырёх, так сказать, сторон!
Петербургский романс
Быть бы мне поспокойней,
Не казаться, а быть,
Здесь мосты, словно кони,
По ночам на дыбы.
Здесь всегда по квадрату
На рассвете полки,
От Синода к Сенату,
Как четыре строки.
Здесь над винною стойкой,
Над пожаром зари,
Наколдовано столько,
Что пойди повтори.
Все земные печали
Были в этом краю,
Вот и платим молчаньем,
За причастность свою.
Мальчишки были безусы,
Прапоры и корнеты,
Мальчишки были безумны,
К чему им мои советы.
Лечиться бы им, лечиться,
На Кислые ездить воды,
Они ж по ночам
Отчизны тираны,
Заря свободы.
Полковник я, а не прапор,
Я в битвах сражался столько,
И этих щенячий табор,
Мне мнился игрой и только.
Я восклицал - тираны,
Я прославлял свободу,
Под пламенные тирады
Мы пили вино как воду.
В то роковое утро,
Отнюдь не угроза чести,
Казалось куда как мудро,
Себя объявить в отъезде.
Зачем же потом случилось,
Что меркнет копейкою ржавой,
Всей славой моей лучинность,
Пред солнечной ихней славой.
Поля непогоде рады,
Уныло проходят годы,
Но я же кричал - тираны,
И славил зарю свободы.
Вернутся на страницу "Мои любимые барды" 
